Стоковые изображения от Depositphotos
Юнис Теймурханлы
— Как думаете, что ждет гостиничный бизнес в этом году?
— Продолжится тренд пандемии. Что происходит сейчас? Страна, по сути, экономически закрыта. Но и россияне особо не будут никуда выезжать – по экономическим соображениям, по геополитическим и так далее. А значит, мы фактически остаемся закрыты в одной стране. Поэтому в моем отеле, например, будут одни россияне. И потом, Санкт-Петербург — это, наверное, единственный город в России, который в полном смысле слова является заменой европейскому направлению. Я говорю часто: «Хочешь в Лувр — приедешь в Эрмитаж, хочешь в Париж — приедешь в Петербург». Этот город на особом положении, я бы даже сказал, на гораздо более приоритетном, чем Москва.
— Почему? Чем же Петербург лучше Москвы?
— Потому что в Петербурге есть москвичи. А у Москвы – москвичей с точки зрения туризма нет. Мы такое «подбрюшье» Москвы, в том смысле, что мы близко. Это, по сути, одна большая агломерация. И сейчас у нас очень много москвичей. Они мобильные, активные, социальные, общительные и платежеспособные. Для нас это очень большой плюс, потому что коммуникации с Петербургом прекрасные. Петербург — это классический город выходного дня. Это не место, где проводят полноценный отпуск, сюда приезжают на два-три дня, но часто.
— Но ведь ваш отель «заточен» под иностранного туриста. А кто приедет в этом году?
— Наша индустрия устроена таким образом, что тебе важно, чтобы был гость. Неважно, кто — россиянин, иностранец. Если традиционно летом мы приблизительно работали на 20% россиян и 80% иностранцев, то сейчас все наоборот. Апрель и май у нас были очень активными, мы ощутили ажиотажный спрос. Но это логично – потому что был очень депрессивный март. Сейчас мы понимаем, что люди привыкли. Мы в чистом виде эмоциональная услуга, а люди, как только начинают эмоционально оживать, они начинают ездить.
— Но гостей из других стран вы все же ждете?
— Ждем туристов из дружественных стран. По опыту прошлых лет мы знаем, что к нам приезжали граждане арабских стран, из Индии, меньше из Китая, юго-восточной Азии и Южной Кореи.
— У всех этих иностранцев своеобразные запросы. Вы будете как-то подстраиваться?
— У нас группового туриста почти нет, мы не работаем на масс-маркет. Как правило, эти гости приезжали через онлайн-агрегатор, а это немножко другая история, потому что это другой потребитель.
Если говорить о гражданах Китая, то групповые туристы очень сильно отличаются от тех, кто приезжает индивидуально через онлайн-агрегатор. Это абсолютно другой слой этих граждан – они привыкли путешествовать, у них есть деньги, они ездят в Западную Европу, они ездят в Старый свет, у них формируются другие привычки потребления, гораздо более близкие нам. Они не пукают, не рыгают, не едят со столов — так, как это делают, например, групповые граждане из юго-восточных стран. Только потому что это вообще другая культурная традиция.
— Как думаете, иностранцы поедут, несмотря на санкции?
— Самый главный магнит для путешественника — это дешевизна. По правде говоря, санкции рядового туриста не интересуют. Я не исключаю того, что часть граждан так называемых недружественных стран из Центральной и Западной Европы могут поехать, и уже в этом году. Но это если не будет осложнен визовый режим. Наши экономические интересы — это иметь массового туриста из любых стран, особенно из платежеспособных. А самая высокая платежеспособность — это все-таки Западная Европа и США.
— Последние два года тоже были непростыми для индустрии гостиничного бизнеса. Как вы пережили пандемию?
— Пандемия была шоком для нас. Все случилось 5 марта, когда отменили экономический форум. Жизнь разделилась на до и после. Сначала объявили об отмене экономического форума, потом закрыли границы. Этот шок заставил нас провести огромное количество изменений. И в этом была наша сила, потому что небольшой отель мобильнее, чем любой сетевой. Что делали сетевые? Просто закрывались. А нам надо было выживать, у меня 200 человек работает. Задача была любой ценой выжить.
— И что вы сделали?
— Мы сгруппировались, мобилизовались и все время работали. Нужны были деньги, чтобы платить сотрудникам, и у меня возникла идея: я предложил гостям изолироваться в отеле за 60 тысяч в месяц. И мы стали просто жилым домом – на завтрак спускались одни и те же люди со своими кошечками и собачками. Вечером гости спускались во двор, как в санатории или пансионате, и пили вино. И эта история позволила нам пережить пандемию достаточно легко. Правда, потом была другая проблема – как потихонечку от этих людей избавляться.
— Вы начинали делать «Гельвецию» в 1993 году. Помните своих первых гостей?
— Я очень хорошо помню самого первого гостя – это был пресс-секретарь посольства Швейцарии. Мы так его ждали, готовились. И встречали его во дворе с водкой на подносе. Это все было так мило, так наивно. Тогда именно атмосфера была, люди понимали, что они едут в общем-то в апартаменты. Причем были такие казусы, когда у тебя приезжает семья, у них трехкомнатные апартаменты — то есть квартира, с тремя комнатами и кухней. Вот они стоят на пороге и говорят: «Ой, а в какой спальне нам ночевать? Надо будет сейчас подумать. А зачем нам три спальни? Будем спать в одной или каждую ночь в разной?».
— Кто-то из тех первых гостей приезжает сейчас?
— Нет, уже прям из первых нет. Мы смеялись, у меня был на днях [Юрий] Шатунов. Он мне говорит: «Вы знаете, я же первый раз у вас». Я говорю: «Нет, Юра, вы у нас были», и говорю ему год. Я очень хорошо помню, как у наших ворот стояли девочки и пели песни «Ласкового мая». А он не помнит этого. Со многими гостями уже дружеские отношения. Макс Аверин лет 20 у нас останавливается. И всегда говорит: «Если я к тебе буду ехать и не окажется номеров, вот меня не пустили домой. Это мой дом, я здесь уже в каждом номере был. Вот я еду и себе уже представляю: во дворике сяду, закажу мой любимый большой кусок свинины… И для меня будет ужасно, если я не попаду в дом».
— На какого гостя вы рассчитывали, когда начинали? Оправдались ли эти ожидания?
— Мы прошли все стадии – от бюджетного отеля, по сути от хостела, по премиального. Когда мы начинали «Гельвецию», в здании еще был жилой дом. Так что фактически мы были таким прототипом тех апарт-отелей, которые пришли на смену позже. Мы выкупали квартиру, делали в ней ремонт и сдавали. Мы ее сдаем как апартаменты, а в соседней двери кто-то живет.
— Почему вы ушли от формата апарт-отеля?
— Потому что у гостя все время возникало это ощущение: «А зачем мне на одну ночь еще две комнаты? А можно дешевле?». У гостя все время было ощущение, что он переплачивает. Поэтому в нулевых, когда мы уже расселили достаточно большую долю квартир, мы сломали все, что понастроили, и разделили. В 2010 году у нас был второй большой капремонт, когда мы ушли от апарт-отеля и сделали полноценную четырехзвездочную гостиницу. В 2016 году мы начали следующий капремонт, когда мы готовились стать «пятеркой». И делали его до 2018 года, потому что у тебя живут люди, ты делаешь ремонт частями. Моя жизнь — это бесконечная стройка. Я живу в стройке все эти 27 лет.
По сообщению сайта Газета.ru