Стоковые изображения от Depositphotos
Игорь Колесов, служил в Афганистане в 1986-1987 годах
Я служил снайпером, в звании младшего сержанта. Комиссовали меня по ранению — брюшное, осколочное, проникающее, слепое, какие-то такие слова. Сейчас руковожу небольшим ЧОПом.
В СССР после демобилизации по ранению я возвращался своим ходом, на полгода раньше положенного срока. Борт [самолет] сел в Ташкенте, там я пересел на поезд в Москву. Никто нас официально не встречал, не провожал, как обычный дембель ехал. Мне было 20 лет тогда.
Вернувшись, похулиганил пару раз. В конце концов вызвали в прокуратуру — думал, залет какой, из-за хулиганки вызвали. А меня спрашивают — учиться хочешь? Я отвечаю, мол, конечно хочу — я-то думал, что ругать будут или еще чего похуже. Пошел учиться в педагогический. Поступил на дневное, параллельно работать пошел в инкассацию — еще советскую.
Государство поддержку оказывало, но как — рублей 250-300 мне за ранение дали. Начфин в Кабуле сказал, мол, вышлю тебе эти деньги. И выслал, даже два раза.
Как на карикатуре «я вас в Афган не посылал» — с таким отношением не часто сталкивался. Хотя вот в ГАИ, например, таблички висели, «ветераны вне очереди обслуживаются». Я пришел права получать, а мне из очереди говорят — какой ты ветеран, ты молодой, куда лезешь?
Советская военная техника едет по улице кишлака в Афганистане, 1987 год
В 1992 году обвал денег случился, цены взлетели. Мы с ребятами-инкассаторами по городу ездили, знакомились — с солнцевскими там всякими. Я даже как-то вошел чуть-чуть в криминальную среду, но быстро очень вышел оттуда. Опять же, ребенок у меня родился, семья.
Многие «афганцы» себя в криминале нашли, но что тут сказать — дележ всего и вся тогда шел. Время такое было, обстоятельства диктовали условия.
При Ельцине отдали ветеранам Афганистана в Москве пару жилых домов. Я квартиру получил бесплатную — по ваучеру. Еще к поликлинике специализированной прикрепили как участника боевых действий.
По возвращении я Афган вычеркнул из памяти. Забыл, как зовут сослуживцев. Но со временем память вернулась — мы встречаемся периодически, за рюмкой чая обсуждаем моменты разные.
Война на людей сильно по-разному повлияла. Некоторые до сих пор воюют. Сейчас смотришь на нашу действительность и думаешь, что в этом плане ничего не изменится. Посмотрим, что лет через 5-10 будет.
Александр Простаков, служил в Афганистане в 1981-1982 годах
В армию призвали меня в 18 лет, в 1980 году, весной. Служил в ВДВ в знаменитом 345-м гвардейском парашютно-десантном полку, в артдивизионе наводчиком.
Служба началась в Фергане, в Узбекской ССР. Служить закончил в 1982 году, и тоже весной — уволился в запас. Ранений не получал, слава Богу.
Мы возвращались из армии организованной группой, нас отправили вертолетом в Кабул, оттуда гражданский борт забрал нас в Ташкент. На родине встречали пограничники и таможенники — проверяли, не везем ли в Союз контрабанду, наркотики. Цветов и оваций не было.
Потом уже разъехались по домам. Я — в родное село Клюква в Курской области. Вернулся загоревший, соседи спрашивают — на курорте служил что ли? Я говорю, ну да, на курорте…
Когда демобилизовался мне 21 год был. Года два-три не мог до конца вернуться в мирную жизнь — где-то хлопнет что-то, я вздрагиваю, озираюсь. По ночам из-за раскатов грома в грозу тоже просыпался. Но как-то в конце концов к мирной жизни привык.
Вертолет Ми-8 на высокогорной заставе близ Кабула, Афганистан, 1988 год
В 1983 году нам начало помогать государство — ввели льготы как для ветеранов Великой Отечественной. Получил удостоверение ветерана, льготы на жилье, на лекарства, скидку на оплату коммунальных услуг 50%. Потом уже, в 1990-х, я эти льготы в деньги перевел — лекарств-то не было льготных.
Мы собираемся у памятника каждый год с ребятами — мемориал афганский открыли у нас как раз в году 1991-м.
У моих друзей и однополчан по-разному судьба сложилась. Одного товарища, Гену, увидел спустя 30 лет — возле памятника. Встречались с ним потом каждый год там на день ВДВ и 15 февраля. Он умер, Царство ему небесное, от пневмонии. Очень внезапно как-то.
Я Афган помню. Часть меня на гражданке, и часть меня — на войне. Помню, там около орудия сидишь себе спокойно, в дежурном расчете, или ждешь команды, когда пехота на зачистку кишлака идет, а с ними корректировщики огня. Нашу работу корректировать. На войне мы свободнее себя чувствовали.
Каждый год мне к годовщине вывода войск из Афганистана присылают письмо или открыточку. Раньше каждый год столы накрывали, ветеранов приглашали, и в школу тоже. Сейчас такого нет. Наверное, забеднели.
Николай Агеев, служил в Афганистане в 1981-1982 годах
Я родился в Подмосковье, но служил в Витебской 103-й дивизии ВДВ, в 257 полку, 4 рота, 2 батальон. Мы находились сначала в Кабуле, а потом зашли в Бамиан, и в ноябре 1982 домой поехали.
Я пулеметчик, старший стрелок, сапер — три в одном. Гвардии ефрейтором дембельнулся.
Наша рота была лучшей в дивизии — резерв командующего армии. В Кабуле — на базе не сидели, а по горам постоянно бегали. Мы в такие дыры там лазили… А в Бамиан к нам отправляли «залетчиков» — на исправление. «Духи» кишели вокруг позиций наших.
Психологически тяжелые моменты, конечно, были. Идешь и не понимаешь, откуда начинают стрелять. Но страшно только до первого выстрела. Самый главный страх — это страх неизвестности.
Пули, было дело, свистели над головой. Но, слава Богу, никаких ранений. Даже пятку сапогом не натер. Кстати, по-моему лучше обуви чем кирзовые сапоги в Афгане не было — ни кеды, ни берцы такими удобными не были.
Возвращались на самолете Ил-62, через Ашхабад и Витебск, где дивизия дислоцирована была. С цветами и оркестром нас никто не встречал. В 1982 году мало кто толком понимал, что в Афгане война идет.
Советский солдат пьет воду из ведра местного жителя, Афганистан, 1986 год
Многих она потрепала. Но у меня, слава Богу, все нормально. Я к мирной жизни быстро и легко вернулся — устроился туда же, где раньше работал, в строительное управление. Я строитель, вся жизнь со стройками связана. Потом строительные фирмы были, и в 1990-х, и в 2000-х.
Афганское братство сразу практически сложилось. У «чеченцев» — ветеранов Чеченских кампаний — такого нет. По моему мнению, играло роль то, что одного возраста мы все были. И система работала — каждый возвращался и точно знал, куда ему идти работать, чем в жизни заниматься. Через комсомол устроиться помогали, опять же.
После развала СССР я бизнесом стал заниматься — строительством, торговлей. В Мосрентгене, где 27-я бригада стоит, у меня магазинчик был. Всех, кого надо, я знал. И с бандитами у меня проблем не было. Бывало, подъезжал 66-й «газон», полный бойцов бригады, и «наезд» сразу прекращался. Это все благодаря дружбе с другими ветеранами Афганистана.
У моего друга в Самаре была история — не хотели отдавать взятые в долг 70 тысяч долларов. Он и говорит, мол, придется к ветеранам-афганцам из местной организации идти. И тут же ему долг вернули — из сейфа вытащили деньги и отдали.
Я — председатель «Межрегиональной общественной организации ветеранов боевых действий и Вооруженных сил». Автопробеги мы устраивали, медали старались ввести, помощь гуманитарную возим на Донбасс — бойцам и мирным. Память об Афгане храним и о самих себе — государство о нас забыть старается, по-моему.
Советская мотострелковая рота выходит к месту новой дислокации, Афганистан, 1988 год
Валерий Белуга, служил в Афганистане в 1985-1986 годах
Я служил радистом-разведчиком в составе 334-й отдельного отряда специального назначения в Асадабаде, на афгано-пакистанской границе. Но граница эта была абсолютно виртуальной, она фактически не охранялась. Только горы вокруг, и мы как в каменном мешке. Условия были чрезвычайно сложные. И потери большие — в нашем отряде за три года 105 человек погибли.
Раз-два в неделю мы выходили на работу, заходили на базы моджахедов, уничтожали их или пробовали уничтожить — потому что не всегда это получалось. Работали по ночам — потому что в темное время суток видно, откуда «духи» стреляют. Днем в горах вспышку не увидишь, а эхо разносится по всем окрестностям.
Мы охотились на них, они охотились на нас. Противник у нас был серьезный, тут никаких иллюзий не было.
В горах кто выше сидит, тому и карты в руки. На поддержку техники или артиллерии мы зачастую рассчитывать не могли. Надежда только на своих товарищей и на себя. И на чуйку.
Во время одного из выходов остановились на привал, минут на пять. Я витаминку закидываю в рот, делаю глоточек воды. И чувствую, вот оно, сейчас что-то случится.
Встаю, и тут сверху меня начинают огнем поливать. Я к горе резко прижался, пули в сантиметрах 20-30 свистят. Но сзади шел Новицкий Сергей, он «духа» снял.
По архивным документам у меня было 42 боевых выхода. Мне казалось, что я ходил 100 раз. Реально не дописано.
Когда я вернулся домой, Афганистан иногда о себе напоминал. Но, так, по легкому. Идешь по городу — пятиэтажное здание стоит. А ты вычисляешь, откуда по тебе могут шандарахнуть. Со временем это конечно уже не так остро себя проявляет.
Кто-то сегодня задается вопросом, а на фига мы там были? Ну, это из 100%, дай бог, процента два таких. А что там делали американцы после нас 20 лет? Вот вопрос.
Залп ракетными снарядами из установок залпового огня БМ-21 «Град», Афганистан, 1988 год
По сообщению сайта Газета.ru