Стоковые изображения от Depositphotos
В Алматы прошел Central Asia Fintech Summit, на котором впервые презентовали концепцию стратегии Цифрового Национального банка Казахстана. Бинур Муратович Жаленов, руководитель цифровой трансформации, советник председателя Национального банка РК, эксклюзивно рассказал корреспонденту Kapital.kz о трансформации финансового сектора страны и создании современной экосистемы, способной поддерживать рост и стабильность экономики через внедрение передовых технологий и методов управления.
— Бинур Муратович, как создание цифрового Национального банка поможет модернизировать финансовый сектор Казахстана и адаптироваться к современным вызовам?
— Финансовый сектор Казахстана уже достаточно современный. Уровень проникновения безналичных платежей в стране один из лидирующих в мире. Мы приближаемся к отметке 90%, и стран, у которых такой уровень безналичных платежей, меньше 10-15%. Мы уверенно можем сказать, что платежный рынок Казахстана – это пример для других стран. Кроме того, практически ни в одной стране мира нет такой глубокой интеграции между финансовым рынком и государственными услугами, как в Казахстане. Мы через банки имеем возможность получать различные услуги, цифровые документы, такого ни в одной стране мира нет. Но, несмотря на то, что финансовый сектор уже достаточно инновационный, мы чувствуем, что как регулятор можем придать дополнительный импульс для инноваций с помощью внедрения различных элементов инфраструктуры.
Например, с 1995 года Национальный банк строит национальную платежную систему. Любой межбанковский платеж, когда вы отправляете деньги из банка в банк или карточка проводится из банка в банк или пенсии, пособия выплачиваются, это все обрабатывают национальные платежные системы Национального банка. Через нашу систему за 9 месяцев текущего года проведен квадриллион тенге. В среднем порядка 5-6 триллионов тенге в день обрабатывает система Национального банка. Но это не повод стоять на месте. Нам нужно дать новые инструменты на рынок. Среди них платформа Open API платежей и переводов, которая позволит переводить деньги по номеру телефона из банка в банк. Сейчас такой функционал есть в ряде банков, но не все банки подключены. На сегодняшний день все казахстанские банки подключаются к этой системе, и в ближайшее время появится возможность осуществлять переводы из банка в банк по номеру телефона. Эта же система позволяет обеспечить межбанковские QR-платежи. Сделать так, чтобы вы с помощью, к примеру, приложения Halyk смогли расплатиться в терминале Kaspi, Freedom и других банков.
— И все это без комиссий?
— Комиссии будут, но, наверное, значительно ниже, чем существующие. Банки обеспечивают удобную сеть терминалов, работу приложений, а для этого деньги нужны. Кроме того, большая часть из комиссий возвращается в виде кешбэков. Полностью убрать комиссии – это не очень рабочая модель. Здесь важнее обеспечить реальную конкуренцию между игроками, чтобы благодаря конкуренции тарифы были в каком-то разумном коридоре. Вторая большая часть модернизации связана с ролью Национального банка как финрегулятора. Существует более 1200 субъектов финансового надзора: банки, микрофинансовые организации, ломбарды и другие организации, которые в том или ином виде сдают отчетность в Национальный банк. Это колоссальное количество информации. Естественно, нам нужны цифровые методы, чтобы эффективно все обрабатывать. Мы видим, что искусственный интеллект может помочь повысить нашу эффективность. В частности, благодаря предиктивной аналитике. Если с какой-то финансовой организацией что-то не так, мы можем узнать об этом чуть раньше благодаря всем этим инструментам.
— А какие меры принимаются для обеспечения безопасности данных и повышения доверия граждан к новым цифровым решениям в банковском секторе?
— Кибербезопасность и мошенничество – это большая проблема. Зачастую мошенничество является итогом утечки персональных данных когда-то в прошлом. Агентством по регулированию и развитию финансового рынка сделано много для повышения киберустойчивости. Наша задача – объединить усилия всего финансового рынка. Сейчас каждый банк имеет большое количество различного программного обеспечения, включая антивирусы, антифрод-системы, SIEM-системы, чтобы защититься от киберрисков. Мошенники пользуются тем, что между банками существуют информационные «колодцы». Даже если, допустим, один банк выявил мошенника, другие об этом не знают. Необходимо построить мостики информационного обмена между всеми банками, и не только банками. Это позволит создать коллективную базу знаний того, что происходит на рынке. Примером таких мостиков является антифрод-центр Нацбанка, который мы запустили в июле этого года. Идея простая. У каждого банка есть люди либо информационные системы, которые позволяют распознавать мошенников, дропперов, и каждый раз, когда один из банков выявляет такой инцидент, он автоматом пополняет общенациональную базу антифрод-центров. Как только инцидент попал в общенациональную базу, об этом моментально уведомляются другие банки второго уровня. Таким образом, выявив мошенника один раз, мы больше не даем ему возможность совершить мошенничество. Также эта технология позволяет оцифровать процесс заявлений, поскольку инцидент автоматом уходит в МВД. МВД в течение трех дней принимает решение, ведет расследование. На этот период счет мошенника и транзакции блокируются. Соответственно, у него нет возможности вывести деньги, даже если он совершил мошенничество. Благодаря такому подходу мы с 22 июля уже предотвратили мошенничества на сумму более чем 500 миллионов тенге. Это далеко не предел. Мы будем активно развивать эту технологию выявления. И самая главная функция – ускорение возврата. После блокировки важно, чтобы человеку денежные средства вернулись. Сейчас это зачастую сопровождается долгими судебными тяжбами, а цифровизация, конкретно антифрод-центр поможет упростить эти процессы и в разумное время человеку вернуть деньги.
— Помимо антифрод-центра, как еще обеспечивается защита от киберугроз в рамках цифровизации банковской системы?
— Мы регулярно проходим различного рода международные аудиты и сертификации на обеспечение информационной безопасности. Наша платежная инфраструктура проходит сертификацию SWIFT, PCI DSS, международных платежных систем и пр. Недавно мы прошли сертификацию государственной технической службы КНБ. Но речь не только о сертификации. Идея в том, что у нас строится несколько эшелонов защиты. Мы все нацелены на то, чтобы максимально предотвратить утечку данных. Для этого есть регуляторные требования к банкам, какой класс систем должен быть, сколько человек, и есть у нас внутренние требования к себе по наличию подобного рода разных систем. Это – защита от вирусов, от утечек внутренними сотрудниками, которые могут непроизвольно произойти, различные файрволы. При этом мы понимаем, что живем в реальном мире, и утечки зачастую неизбежны, как и киберугрозы, киберриски. В случае реализации риска наша задача – быстро восстановить функционирование сервиса, провести расследование, идентифицировать, кто это совершил, и принять решение. Для этого тоже внедряются новые классы разных информационных систем. Еще раз подчеркну, что здесь важно разделить информационные «колодцы». С точки зрения технологий, все эти системы существуют, но вопрос в том, что не всеми данными организации обладают. Мы не знаем, что происходит в другой компании, потому что у нас нет доступа к этим данным. И мы как регуляторы выстраиваем коллективный иммунитет. Допустим, агентство внедрило систему АСОИ Kainar, это сбор киберинцидентов. Если что-то произошло в одном из банков, автоматом это в общую базу знаний попадает, об этом уведомляются другие и вовремя выстраивают новую защиту, и это постоянный процесс. Система соединена с Национальным координационным центром информбезопасности, с международными финцентрами, и со всеми организациями осуществляется интеграция.
— Считаете ли вы, что цифровой Национальный банк станет ответом на вызовы со стороны FinTech и BigTech? Как будет строиться сотрудничество с новыми игроками?
— Он должен стать ответом на вызовы, но это постоянный процесс. Вы правы, Fintech или BigTech – границы между индустриями размыты. Что такое сейчас банк? Это и финансовый сервис, и онлайн-магазин, и билеты, и прочее. В других странах мира, наоборот, бывает, что BigTech становится финансовым инструментом. Например, в Российской Федерации много маркетплейсов: Оzon, Wildberries, Yandex Market. Они себе прикупили по банку и зашли на территорию финансового рынка, поэтому очень сложно эту грань провести. А из-за того, что ее сложно провести, сложно выработать регуляторный подход. Кто должен регулировать? Финансовый регулятор? Или регулятор электронной коммерции? Или, может быть, регулятор персональных данных? Наверное, все в меру своего мандата. Но здесь есть риски возникновения серых пятен, когда мы какие-то вещи не видим. То есть мы видим только финансовый блок, наши коллеги из МЦРИАП, к примеру, только в части персональных данных. А зоны стыка, где есть риски, их никто не видит. И здесь нам важно всем вместе выработать подходы по правильному регулированию экосистем. Речь не идет о том, чтобы закрутить гайки и прекратить инновации. Речь идет о том, чтобы выстроить какую-то прозрачную модель, чтобы защитить в первую очередь потребителя от рисков. И в рамках цифрового Национального банка есть несколько инструментов, которые помогут это сделать. Первое – это SupTech и надзор. Мы сможем благодаря искусственному интеллекту и машинному обучению в более полном объеме видеть, что происходит с финансовым институтом или с организацией, которая занимается финансовой деятельностью, раньше выявлять риски. Второе – есть целый блок планируемых изменений в регулировании, в том числе вопросы FinTech, BigTech. Как вы знаете, по поручению президента сейчас разрабатывается новый закон о банках и банковской деятельности, в рамках которого мы ряд вопросов снимем в части FinTech, платежных организаций. Сейчас активная дискуссия идет, я думаю, первые конкретные меры мы предложим в начале следующего года.
— Можете рассказать подробнее, как внедрение SupTech повлияет на регулирование финансового сектора и обеспечит его прозрачность и безопасность?
— Уже на протяжении нескольких лет Агентство по регулированию и развитию финансового рынка движется к парадигме так называемого риск-ориентированного регулирования, то есть регулировать не по факту, когда проблема случилась, а выявлять, анализировать вовремя, для этого есть инструменты. SupTech – это инструментарий, который поможет эту цель достичь более эффективно. Более того, я скажу, что без SupTech, напрямую это риск-ориентированное регулирование построить сложно, потому что речь идет о терабайтах информации, которые поступают. Мы не можем бесконечно наращивать количество людей, которые все это высчитывают, а искусственный интеллект и машинное обучение позволяют быстро, эффективно, без человеческого фактора анализировать отчеты, сценарии и прочее.
— Цифровой тенге позиционируется как инновация для упрощения финансовых операций. В чем его преимущества для казахстанцев, для бизнеса?
— Мы с вами платим налоги, из которых финансируется много различных бюджетных инициатив. Мы все заинтересованы в том, чтобы эффективность этого расходования была выше за счет целевого использования, снижения всяческого рода рисков, и цифровой тенге напрямую помогает в решении данного вопроса. В этом году мы запустили пилот, 26 млрд тенге было выделено из Национального фонда на реализацию разных инфраструктурных проектов, строительство железной дороги, газопровода и т.п. Цифровой тенге помог сделать так, чтобы деньги прошли по строго заданному маршруту, только для тех компаний, которые реально подписали акт и выполнили работу. Технология контроля целевого использования средств (окрашенные и маркированные деньги) будет поэтапно масштабироваться на разные виды государственного расходования, госзакупки, различного рода инвестиционные субсидии. Идея очень проста: деньги красят в определенный цвет, и эти покрашенные деньги можно использовать только под конкретную задачу. Если есть школа, четкая техническая спецификация и ПСД, можно эти окрашенные деньги только внутри этого ПСД использовать. Отправить на другие цели, вывести их за рубеж в офшорную компанию или обналичить физически невозможно. Это, как мне кажется, прямой эффект для всех нас, граждан. Второй большой фокус – это трансграничные расчеты. Мы два года активно работаем в пилоте. Сейчас порядка 90 центральных банков внедряют цифровые валюты, 30 в пилоте, в том числе Китай, Европа, Российская Федерация. И мы работаем сейчас над тем, чтобы соединить наш цифровой тенге, например, с цифровым юанем. Что это даст? Платежи за рубеж станут быстрее и дешевле, потому что мы напрямую интегрируем две платформы цифровых валют, и посредников между нами будет меньше, чем в существующих схемах. Сейчас, чтобы отправить деньги за рубеж, большинство транзакций осуществляется через так называемые корреспондентские банки, то есть на пути много разных посредников, что увеличивает сроки и делает платеж дороже. Комиссия может достигать 10%. Срок обработки платежа – 2-3 дня. Когда мы начнем активно внедрять цифровой тенге и соединять с другими валютами, речь пойдет о секундах и минутах, тариф будет значительно ниже. Есть и другие платежные инновации. В этом году мы планируем запустить криптокарту. В стране порядка 150 тыс. пользователей, которые имеют аккаунты на лицензированных криптобиржах в МФЦА, где деньги хранятся в криптовалюте. Цифровой тенге позволяет сделать так, чтобы эти деньги можно было тратить с карточки напрямую, не переводя и не платя комиссии. Он выступает как расчетная инфраструктура. Простыми словами, цифровой тенге, как рельсы, которые позволяют разным видам активов безопасно двигаться. Есть еще ряд инновационных проектов, о которых мы расскажем в ноябре на Конгрессе финансистов Казахстана.
— Как вы намерены оценивать эффективность внедрения цифровых технологий?
— Основная метрика – это эффект для конечного потребителя. Мы можем сколько угодно говорить о внедрении технологий, но если жить лучше людям не стало, то толку от всего этого нет. В части платежей что, по моему личному мнению, является метрикой? Чтобы у всех нас появилась возможность переводить деньги в любой банк удобным способом, по номеру телефона с минимальной комиссией. Переводить свои собственные деньги из разных банков без комиссий, оплачивать QR в любом банковском приложении. Чтобы появилась возможность легких трансграничных расчетов со своими друзьями, коллегами в других странах. Все наши инициативы в конечном счете направлены именно на это. Естественно, мы хотим, чтобы стало меньше мошенничества, метрики у нас на этом и строятся, то есть это количество внедренного полезного функционала для людей; объем денег, которые мы защитили от мошенничества; количество предотвращенных сценариев мошенничества. В каждом проекте очень много разных метрик может быть. Если в общем говорить, то именно это является основой. Естественно, есть и такие макровещи, как доля безналичных платежей и т.п.
— Какие конкретно технологии искусственного интеллекта и машинного обучения планируется использовать для улучшения аналитики и управления данными в Цифровом Национальном банке?
— Искусственный интеллект давно внедряется, особенно на финансовом рынке. Наши банки делают кредитный скоринг, биометрический идентификатор, все это разные виды искусственного интеллекта. Хайп, который сейчас мы видим, в основном про генеративный искусственный интеллект. Яркое его проявление – чат GPT и другие формы GPT. Мы видим потенциал использования генеративного ИИ для нашей работы. Мы обучаем генеративные модели машинного обучения на нашей внутренней документации, на наших внутренних ресурсах безопасности. Это позволит создать полноценного цифрового ассистента, чтобы аналитик мог напрямую с ним общаться, а ИИ быстро выдавать запрошенную информацию. Второе – это применение искусственного интеллекта, генеративных моделей для инвестиционных задач Национального банка. Национальный банк – это большой инвестор. Он управляет Национальным фондом, золотовалютными резервами и принимает очень много различных решений в части инвестиций разного рода. ИИ помогает оценивать, формировать портфель этих инвестиций, собирать его более эффективно, быстро, безопасно. Мы активно планируем применять машинное обучение, разные его модели для помощи в макроэкономическом прогнозировании. Есть вещи, которые сложно предсказывать, ИИ помогает это делать. Также у нас есть служебные модели искусственного интеллекта, которые помогают данные лучше структурировать, классифицировать. Ну и, конечно, искусственный интеллект будет применяться в антифрод-центре для выявления паттернов поведения мошенников, чтобы более эффективно выявлять такого рода транзакции.
— А как цифровизация скажется на традиционных банках, которые не успеют быстро адаптироваться?
— Практически каждый банк в Казахстане сейчас так или иначе цифровой. Наша задача как регулятора создать равные условия игры, чтобы у любого банка была возможность стать цифровым. Для этого мы создаем межбанковскую инфраструктуру. Любой банк может прийти к нам, в Национальный банк, и подключиться к этой системе. Но только лишь подключение к системе ничего не дает. Надо развивать свои приложения, реализовывать свои амбиции. Напрямую поддерживать участников рынка или банки, которые не хотят быть цифровыми, мы не можем. Это же рынок, это конкуренция. И очевидно, что цифровизация – это залог, драйвер конкурентоспособности. Если ты не цифровой, наверное, ты не очень конкурентоспособный. Я думаю, наши банки прекрасно это осознают. Наша задача, еще раз подчеркну, – сделать так, чтобы конкуренция между ними была прозрачная и открытая, чтобы не было доминирования отдельных банковских экосистем, и у всех из них были равные стартовые возможности.
— Как Цифровой Национальный банк будет способствовать укреплению международного сотрудничества и привлечению инвестиций в Казахстан?
— Инвесторы приходят только в ту страну, где есть предсказуемая и стабильная экономика. У Национального банка есть инструменты в виде базовой ставки и макропотенциальных нормативов. Чтобы правильно определять уровень базовой ставки и нормативы вырабатывать, ведется большая исследовательская работа, в том числе сбор данных. Фабрика данных, SupTech технологии позволят нам принимать более качественные решения как Национальному банку, чтобы в конечном итоге иметь более предсказуемую и стабильную экономику, чтобы инвесторы захотели прийти сюда. Это позволяет нам косвенно способствовать привлечению иностранных инвестиций.
Что касается прямого влияния, это трансграничные платежи. Чтобы деньги приходили в экономику, должны быть удобные «рельсы» для туристов, иностранных инвесторов, должна быть легкая возможность отправлять деньги в страну и из страны. Речь идет о трансграничной платежной инфраструктуре, которую мы сейчас развиваем, потому что Национальный банк является сервис-бюро SWIFT, то есть все SWIFT-транзакции, международные транзакции происходят на базе дочерней организации Национального банка, и мы облегчаем и удешевляем процесс. С помощью цифрового тенге и ряда других инициатив мы рассчитываем, что трансграничные расчеты станут легче, дешевле и доступнее, что позволит нам укрепить в том числе наши международные позиции.
— Бинур Муратович, спасибо большое за интересное интервью!
Нацбанк в очередной раз оставил базовую ставку на уровне 9%
Президент поручил внедрить четкий механизм приоритизации госрасходов
За все годы сотрудничества ЕБРР инвестировал в Казахстан 10,3 млрд евро
Подпишитесь на недельный обзор главных казахстанских и мировых событий
По сообщению сайта kapital.kz