Оригинал материала опубликован в интернет журнале Vласть.kz. Над материалом работал: Алмас Кайсар
Vласть открывает серию материалов, в которых будут осмысляться события последней недели, даваться прогнозы об их последствиях и формулироваться решения, которые могли бы помочь Казахстану выйти из политического кризиса.
Мы поговорили с политологом Досымом Сатпаевым о том, что предшествовало январским событиям и какие уроки должна извлечь власть.
Если брать протестность и социальные взрывы, то последние годы они регулярно происходили в Казахстане. Шанырак, события в Жанаозене в 2011 году, земельные митинги. В 2019 году народ поднимался и тоже звучали политические требования. То есть, с одной стороны, социальная протестность в обществе в течение долгого времени была высокой и постоянно выплескивалась. Потом за эти годы были межэтнические конфликты, — зачастую из-за бытовых вещей, но в итоге это трансформировалось в серьёзные межэтнические конфликты с жертвами и т.д.
Вспомним террористические акты, когда в разных регионах Казахстана неожиданно появлялись те самые спящие ячейки, например, в Актобе пытались захватить оружие и нападали на воинские части. Или еще один прецедент, о котором мало кто помнит, но я считаю его очень показательным. В 2013 году произошли беспорядки около торгового центра «Прайм Плаза» во время концерта Кайрата Нуртаса. Молодежь, приехавшая из пригорода на его бесплатный концерт, устроила беспорядки. Там были поджоги машин, и это реально шокировало всю страну. Потому что всё произошло на пустом месте: там не было ни митингов, ни демонстраций, никаких оппозиционных движений. Когда собралась большая масса людей с определенными агрессивными намерениями, то это привело к внезапному стихийному бунту, потом и к беспорядкам.
Плюс, если на это наложить события, связанные с внутриэлитными дрязгами, склоками и конфликтами, то появляется такое ощущение, что мы в течение долгого времени пролистывали книгу, на каждой странице которой нам давались тревожные знаки того, что в стране что-то не так, но при этом власть не свела это в единую цепочку. А ведь то, что произошло в Алматы – это кусочки предыдущих событий. Всё, как и раньше, началось со стихийного протеста против социально-экономических неблагоприятных условий и несправедливости.
Когда сейчас власти говорят чуть ли не о 20 тысячах боевиках, бандитов и криминала, цифра мне кажется преувеличенной. Я думаю, что основная масса тех, кто был в Алматы — молодёжь.
Может быть безработная, маргинальная, агрессивная, возможно, с пригородов Алматы, может быть чуть дальше. Для нее это была хорошая возможность, скажем так, получить то, что они никогда ранее не получали: дорогой сотовый телефон, ограбить дорогие бутики и магазины. А почему? Потому что опять-таки, как показали прецеденты социальных взрывов прошлых лет, у нас страна состоит из разных параллельных миров: есть мир условно городского среднего класса, есть мир богатых людей и есть мир основной массы населения, которая это всё видит, но это ей недоступно. Недоступны эти машины, квартиры, предметы роскоши. Им недоступно посидеть спокойно в кофейне, потому что даже это дорого. И таких людей много. Когда у них появилась возможность, здесь, в городе, который никогда для них не был таким родным, получить доступ ко всему этому через мародёрские действия, они этим воспользовались.
Казахстан здесь никогда не был неким исключением. Если вы посмотрите на другие страны мира, даже США, там практически всегда мирные демонстрации сопровождаются мародёрскими и прочими действиями. Всегда появляются люди, которые захотят использовать эту обстановку в своих целях. Плюс потом в Алматы появились более организованные криминальные группы, которые не бегали по бутикам косметики, а интересовались банками. Они точно знали по каким точкам бить для того, чтобы реально обогатиться. Возможно, здесь, как говорят на официальном уровне, подключились группы, которые могли быть связаны с представителями казахстанской элиты, решившими эту ситуацию использовать для того, чтобы эта дестабилизация нанесла удар по центральной власти, в частности по Токаеву.
Что касается спящих ячеек, во-первых, не секрет, что в нашей элите есть люди, поддерживающие определенные религиозные направления. Но при этом спящие радикальные ячейки часто действовали стихийно и автономно. Например, так было в Актобе, когда спонтанный взрыв был согласован с зарубежными идеологами, которые дали им команду.
В любом случае, если в Казахстане кто-то участвовал из этих спящих ячеек, то я могу предположить, что они тоже просто решили подключиться к хаосу, чтобы использовать его для своих целей. То, что произошло в Алматы, это общая, состоящая из разных кусков картина, которую мы наблюдали по всему Казахстану все эти годы: социально-экономическое недовольство, рост криминала, спящие ячейки и внутриэлитные конфликты. Последние в свое время сопровождались попытками привязать какой-то протест к какому-то представителю элите. Про Жанаозен 2011 года тоже говорили, что вначале митинг был мирный, а потом к нему стали присоединяться люди вроде бывшего акима Рыскалиева.
Сейчас со стороны властей идет попытка дискредитировать мирных протестующих, тех людей, которые туда выходили вначале в поддержку жанаозенцев.
Я лично считаю, что в том, что произошло в Алматы, в первую очередь, 100 процентов вина власти, — и региональной, и городской, которая за 30 лет не смогла создать в стране такие условия, чтобы здесь не было высокого уровня протестности, социальной агрессии, распространения криминальной субкультуры, в том числе среди молодежи. Нет сильных правоохранительных структур, которые могли бы не только вязать мирных демонстрантов, но и бороться эффективно с реальными противниками, мародерами, бандитами и радикалами.
Выяснилось, что эти 30 лет, которые наша власть пафосно и торжественно отметила, оказались потерянными с точки зрения строительства сильного государства. Мы выяснили, что если у нас и были силовые структуры, то они больше играли на руку отдельным элитным группам, были заточены на то, чтобы защищать власть, а не жизнь и имущество граждан. Эти события, как увеличительное стекло, выявили еще больше эти болезненные темы, о которых мы уже давно говорим, но власть к этому не прислушивалась. Я надеюсь, что после этих событий хоть какие-то выводы будут сделаны.
На западе Казахстана был мирный протест и там были лидеры. В том числе авторитетные представители, которые регулировали этот процесс. Макс Бокаев, например, который и в земельных митингах участвовал и показал себя как хороший организатор. В других регионах таких лидеров не было. Это был стихийный взрыв, который потом перерос в мародерства. Как потом показала ситуация по другим регионам, в основной своей массе, это опять же подтверждает мой тезис о том, что там не участвовали никакие подготовленные диверсионные группы.
В Кызылорде, Шымкенте, Талдыкоргане и в других городах мы видели банальный выплеск агрессии. Плюс это сопровождалось определёнными мародерскими и прочими вещами. Здесь возникает очень много вопросов: какой процент там был действительно организованных групп? Если это организованные группы, были ли они непосредственно связаны с конкретными представителями казахстанской элиты? Если были связаны, то какую цель эту элиты ставили?
По логике вещей, если речь идет о попытке государственного переворота, захвата власти, то это обычно проводится в столице, там, где находится сама власть. То есть, это не проводится на окраинах, в других регионах.
Возьмите Кыргызстан, там сколько уже было этих смен власти. Там все часто начиналось с регионов, но все происходило в Бишкеке, — и захват власти тоже. Захват власти происходит в управленческом центре страны.
А тут возникает ситуация, что в Алматы был хаос, бардак, вакуум власти и город полностью отдали на разграбление этим людям, а потом выясняется, что кто-то из них мог быть подготовлен и его задача была дестабилизировать обстановку. Если гипотетически представить, что так оно и есть, возникает вопрос — а что дальше было бы? Ну дестабилизировали обстановку, взяли город Алматы под контроль. Ну а дальше что? К чему это привело с точки зрения более ключевых изменений? Здесь возникает очень много логических несостыковок. Либо это была попытка использовать эту дестабилизацию для того, чтобы дискредитировать центральную власть, президента и под шумок попытаться затеять свою игру.
В принципе, с натяжкой, эту версию тоже можно принять. А если рассматривать версию о том, что кто-то внутри элиты пытался использовать ситуацию для своих политических игр, то выходит еще более печальная ситуация. Получается, что внутриэлитные дрязги начинают дестабилизировать страну, выходит, что сама элита и ее внутриэлитные разборки представляют угрозу для национальной безопасности Казахстана.
Это еще больше ухудшает нашу ситуацию. И более того, вдруг выясняется, что президент не может положиться даже на местных силовиков и обращается к ОДКБ. Это парадокс. Я разговаривал с российскими журналистами, и они тоже не ожидали, что Казахстан так быстро начнет разваливаться с точки зрения управленческой вертикали. Все считали, что в Казахстане довольно сильные силовые структуры, армия и т.д. И это же не талибы напали, не армия, это были внутренние разборки.
Был некий шок оттого, что вдруг Казахстан показался колоссом на глиняных ногах, со слабыми силовыми структурами, либо силовыми структурами, которым не доверял президент, и потому пришлось обратиться к ОДКБ. Тогда выходит, что все разговоры о нашей независимости и суверенитете, это просто слова. Выходит, что мы не можем сами себя защитить. Государство, которое не имеет механизма обеспечения собственной безопасности и зависит от внешней помощи, не может называться полностью независимым. Это риск и серьёзная проблема, которую сейчас тоже надо внимательнее изучать.
Я думаю, что Токаев использует эту ситуацию, чтобы укрепить свою власть. Он по сути уже так делает. Арест Карима Масимова — очень мощный знак всем остальным, то есть, убрали представителя старой элиты, приближенного к Назарбаеву. Честно говоря, это не первый прецедент с председателем КНБ. Уже были случаи, когда люди, с ближайшего окружения Назарбаева выпадали из системы. Поэтому уход Масимова говорит о том, что Токаев постепенно укрепляет свои позиции и в силовых структурах, назначив туда своих людей. Это говорит о том, что после этой кризисной ситуации Токаев будет чувствовать себя более уверенно.
Но есть и другой фактор, более тревожный. Обратившись за помощью к ОДКБ, к России и Путину, Токаев будет более зависим, возможно, от того, что будет думать и делать Россия в тех или иных направлениях. Понятно, то, что для Путина было важно поддержать Назарбаева в этой кризисной ситуации, потому что для него Назарбаев — ближайший друг и партнер. Естественно, что Путину было выгодно поддержать и Токаева, которого он считает человеком, который, скорее всего, будет продолжать политику Назарбаева по отношению к России и сохранять членство в ОДКБ. Но опять же Казахстан славится своей многовекторной политикой, за что в принципе, нашу страну уважали и считали, что мы умудряемся со всеми поддерживать нормальные отношения. Сейчас возникает вопрос, будет ли эта многовекторная политика в том же виде? Не являемся ли мы свидетелями того, что многовекторная политика Казахстана подходит к концу и мы, как и Беларусь, будем более ориентироваться на российский фактор?
По сообщению сайта Новости Кыргызстана