Коренным костанайцам не надо пояснять, кто это такой, любой даже улицу укажет с его именем на табличке. А вот приезжим или молодым людям надо обязательно рассказать о нем, чтобы знали и помнили...
В начале пути
Он был таким ярким человеком, что боюсь, у меня не хватит красок для его портрета. Вся его биография словно сгусток самых заметных сюжетов из той жизни, которой он не стыдился никогда. Родился он 15 апреля 1924 года в обычной крестьянской семье, в Мендыгаринском районе. В восемь лет пошел работать в крестьянское хозяйство «Жана турмыс», в 1942 году ему исполнилось восемнадцать, и он отправился на фронт. Воевал как все, имел боевые награды, затем еще дослуживал в Военно-юридической академии. Ну а потом уже сельскохозяйственный техникум, Учительский институт в Кустанае, заочно — высшая партийная школа.
Продолжить бы надо упоминанием о высоких должностях, которые он занимал в Аркалыке, Актюбинске, и Кустанае, конечно. Но не хочу, чтобы он выглядел на нашем портрете партийным чинушей, застегнутым на все пуговицы, и потому начну с самого начала. Его первая должность в Кустанайском обкоме партии именовалась «технический секретарь», а на деле сводилась к работе кучера с обычной телегой. Автомобиль в обкоме партии тоже был, но всего один, а он был просто конюхом, что удивительно. Надо сказать, что фронтовики после войны были в почете, для них не жалели должностей, а он и от конюшни не стал отказываться.
Человек не только мудрый, но и остроумный, он сразу понял и поддержал замысел знаменитого похода Сагалбая Жанбаева в баню завода № 514. Тот затеял его, чтобы немного поубавить гонору у руководителя предприятия, устроившего для себя отдельный парной день. И пока первый руководитель области с березовым веником в руках воспитывал директора завода, Козыбаев прикрывал пути отхода, сидя на подводе с лошадкой наготове. Итогом было строительство еще одной бани, доступной всем кустанайцам (ныне в этом здании расположен ресторан «Тумар»), и вообще более активное участие предприятия в жизни города. А сам Оразалы еще раз убедился в правоте простой истины: никогда не отрывайся от людей, живи одной с ними жизнью.
Он и не отрывался, куда бы ни бросала его судьба и партийная дисциплина. А бросала он его как правило туда, где труднее, где очень нужен был его опыт, мудрость и человечность. Всякие у него были должности, от одного их перечисления голова кружится, это же надо столько успеть за одну человеческую жизнь. После войны вчерашним победителям пришлось пережить такое, что сегодня и представить себе невозможно. У него было много командировок по самым отдаленным районам, до которых совсем не дотянулись блага цивилизации. Он описал одну из них в компании с Доскали Асанбаевым, заместителем начальника облсельхозуправления или Досеке, как он его величал, и другими начальниками.
1960 год. Первые палатки совхоза Аркалыкский
Жестокий урок в степи
Отмотав не одну сотню километров по нестерпимой жаре на потрепанном «газике», они остановились на берегу озера Жаильма. Это были родные места Доскали. По его словам, когда-то здесь от стоянки до стоянки было рукой подать. В былые годы богатого разнотравья хватало на табуны всех четырех родов, которые вольготно паслись на Жаильме. Живы ли они, куда их занесли судьба и время? Досеке, писал Оразалы, заговорил о губительных плодах коллективизации, о том, что утрачена основа традиционной экономики, погибли и разбросаны по свету согнанные репрессивной машиной люди. Он понимал необходимость преобразований, но не мог закрывать глаза на огромные потери, которые понесли люди за приобщение к прогрессу.
Они помолчали, их было четверо, Оразалы Козыбаев, Досеке, Сагалбай Жанбаев и уполномоченный из ЦК министр торговли республики Жакыпбек Жангозин. «Это была редкая минута мужского откровения, — писал Оразалы, — непозволительная в рабочих кабинетах». А потом они подъехали к очередной юрте, надеясь найти там прохладу и чашечку чая или кумыса. А нашли посиневшего от плача ребенка и уже неживого хозяина юрты, бывшего солдата, прошедшего войну. Запах из юрты шел такой, что в нее было страшно заходить. Доскали сказал, что человека надо предать земле, как полагается, с омовением и молитвой. Все они забыли о должностях и партбилетах, главным стал старший по возрасту Асанбаев, и они слушались его.
Пока они занимались этим скорбным делом, появилась вдова покойного чабана и солдата. Обезумевшая от горя, она едва могла говорить. Но рассказала, что умер муж от воспалившихся старых ран три дня назад. А у нее не было ни сил, ни лопаты, чтобы исполнить последний долг, и она ходила искать помощи. Еще она сказала, что из имущества у него была медаль «За победу над фашистской Германией» и солдатская гимнастерка, истлевшая за эти три дня. Вчетвером они предали тело земле и помянули покойного тем, что взяли с собой в командировку. Что осталось, отдали хозяйке с ребенком. Затем разобрали юрту, перенесли ее к соседней и объединили две отары овец.
1946 год, Москва, служба в рядах Сорветской Армии
Целина продолжается
Это был еще один урок, урок человечности, полученный Оразалы. А сколько их было за всю его бурную жизнь, которой он не жалел для людей и своей страны? Это же он в шестидесятые годы опрокинул миф о том, что Тургай и его районы сплошь пустыня и сеять там ничего невозможно. Не раз бывал он в дальних командировках, видел зерновые клинышки в Амангельдинском и других районах, которые давали очень даже неплохие урожаи. Он был упорным человеком, и ради дела готов был пробиться в любой кабинет. Оразалы и пробился, и к первому руководителю области, и республики, и даже в Москве выступил с очень высокой трибуны. Плюс статья в газете «Правда» о продолжении целинной эпопеи, на этот раз в тургайских степях. И добился своего, вот передо мной фото целинных палаток в аркалыкской степи и надпись: 1960 год. Это тургайская целина, живой памятник ему. Отсюда в закрома государства, как тогда писали, отправили после первой же уборки семь миллионов пудов отборного зерна.
Большие стройки тоже стали приметой его биографии. В 1975 году его назначили председателем Актюбинского облисполкома, практически первым руководителем региона. Город активно строился, лес заготавливали далеко, в Иркутской области. И вот казахстанские бригады с трудом заготовили горы леса, вывезли к железной дороге, а дальше все встало. Дело в том, что жилье в Актобе было внеплановым, строилось хозспососбом и не было согласовано с Госпланом. Один гонец-уполномоченный поехал, другой, все бесполезно. Первый секретарь обкома партии Василий Андреевич Ливенцов послал Козыбаева. Но и он не мог уломать путейцев, нет вагонов и все. И тут он вспомнил своего друга Бертрана Иосифовича Рубинштейна. Позвонил ему в Кустанай, тот гарантий не дал, но посоветовал обратиться к заместителю начальника дороги, которого знал еще со студенческих времен.
Приезд Динмухамеда Ахмедовича Кунаеваа в Аркалык, 1960 год
Тот оказался очень живым и веселым человеком, с большим чувством юмора. Стиль его речи и манера держаться выдавала в нем большого оптимиста, да еще с одесскими корнями. После небольшого вступления он заявил следующее: «Бертрана я знаю давно и он мне ничего не должен, но и я ему ничего не должен. Но раз он обратился ко мне, то попробую чем-то помочь». И через две недели два эшелона с лесом ушли в Казахстан, на городские стройки.
Если подумать, мы и сегодня живем на том, что было выстрадано, построено и приумножено такими людьми. За послевоенные годы в Казахстане на необжитых просторах появилось 43 новых города и тысячи населенных пунктов, включая 68 рабочих поселков. А сколько их появилось за последние тридцать лет? Вот так-то...
Владимир Моторико
Фото из семейного альбома Козыбаевых
По сообщению сайта Костанайские Новости