15 августа, отмечается Международный день археолога, который напоминает о важности изучения и сохранения исторических артефактов. К этому празднику корреспондент Arnapress.kz побеседовал с одним из ведущих археологов Семея, Александром Долгушевым, чтобы узнать о его работе, находках и значимости археологии для культурного наследия региона.
– Как вы пришли к выбору профессии археолога?
– В 1969 году, когда мне было шесть лет, я посмотрел программу «Клуб путешественников», где показывали раскопки городища Херсонес. Это колония на окраине города Севастополя. И там была, как сейчас помню, плита с присягой Херсонеситов. Мне так стало интересно это все, хотя тогда в школу еще не ходил. Первая книжка, которую я прочитал, была не про Грецию, нет, а «Занесенная песком города» Виноградова, о городах Хорезма. Кто бы мог подумать, что некоторые из этих городов буду копать и я.
Когда учился в школе, собирал вырезки, все, что касалось археологии. Мне было интересно познать все. Про Грецию, про Русь, про Рим, про Болгарию. До сих пор я очень люблю Болгарию, историю, хотя очень знаю мало, но постоянно учусь этому.
Потом, когда учился в пятом классе, у нас Анатолий Иванович Ешкин вел историю древнего мира. А после него Валентина Рюмина, она приглашала к нам краеведа Марата Галиева. Тогда он находки приносил: наконечник стрелы кремниевый, прясла, каменный просверленный круг. Скорее всего, это могла быть каменная булава. После этого у меня появилось увлечение.
Служил в армии. Под Москвой есть такое село Верхнее Мячково. Это Люберецкий район, в 15 километрах от Лыткарино. Лыткарино само по себе тоже очень интересное место. Это место, где была усадьба Александра Ивановича Чернышова, одного из родоначальников военной разведки Императорской Царской Армии, который в 1811-12-х годах украл секрет у Наполеона перед началом его нашествия на Российскую империю. Вот она, пожалуйста, история вся.
Когда я пришел после армии, я стал искать, кто здесь у нас проводит раскопки. И случайно, когда работал киномехаником ДК Мясокомбината, ко мне подошел парень и говорит: «У нас есть Любовь Николаевна Ярмоленко». Она выезжала в том году на раскопки. Я в ноябре месяце пришел к ней. Тогда напротив мужской гимназии у них располагался факультет исторический. Я пришел, познакомился с ней, и вот с этого года у меня все пошло по накатанной. Она была первым начальником экспедиции, с кем я начинал копать.
– На каких археологических объектах вы начинали свой путь археолога?
– В 85 году мы копали возле озера Караколь. Это Жарминский район на границе с Аягузским районом. Там мы копали захоронение эпохи бронзы и раннего железного века. Было захоронение женщин первого века до нашей эры. И продолжали копать святилище тюрков с шестью изваяниями.
Затем мы копали в Новошульбинском районе, возле Ключиков, раскопали поселение поздней бронзы, переходящей к раннему Железному веку. Два года копали, раскопали жилище, раскопали печь металлургическую, очень хорошей сохранности, где плавили бронзу.
– Можете ли вы рассказать о каком-либо артефакте, когда вы не думали, что найдете его, а он неожиданно оказался у вас в руках.
– С 1988 года по 1993 год я работал с кемеровскими археологами – Юрием Петровичем Алехиным, руководителем большой экспедиции и его друзьями. Изучали в Новошульбинском районе, погребение кочевников раннего железного века и средневековья. Потом проводили разведку в Шульбинском, Бескарагайском, Бородулихинском районах
В Бескарагайском районе мы проводили раскопки курганов, и случайно, именно я обнаружил некрополь кочевников четвертого-третьего веков до нашей эры. Собака утащила носок, я пошел по полю, и обнаружил угольки, прожженные кости и фрагменты керамики.
– Какими исследованиями вы занимаетесь сейчас?
– В 2007 году я познакомился с археологами Алматы, и с 2008 года, по сегодняшний день, я копаю города, стал «городушником», мне больше это нравится, чем курганы. Я копаю города на территории Семиречья и Южного Казахстана, в том числе Приаралья.
Продолжал раскопки на территории городища Койлык. Древний город Койлык. Известный в летописях, и по сообщениям Гильома де Рубрука, который шел в Каракорум в конце 40-х в начале 50-х годов.
Потом Торткуль копал – это караван сарай в виде четырехугольника. Это как раз город Тараз. Сейчас его восстановили. Уникальное место, мы там обнаружили среди развалин целый дастархан, сделанный из гипса. Там даже с внутренней стороны сохранился отпечаток человеческой руки.
Ну и городище Аксус, это в 30 километрах по прямой от Отрара. Как говорил Карл Байпаков, академик, наш археолог, именно там родился Аль-Фараби.
Но самое интересное для меня это копать городище огузов. Городище называется Кескен күйікқала. Меня постоянно туда тянет. Люди его бросили в 11-12 веках, хотя там еще жили, потом приходили в 13 веке, но именно рассвет – были 10-12 века. После войн, внутренних раздробленностей и нашествия кыпчакских племен, огузы, которые там обитали, ушли по разным местам, кто-то остался на этом месте, остальные ушли либо на территорию Ирана и Турции, там свои султанаты оставили, либо ушли как язычники на территорию южнорусских степей. Основали там союз племен, которые русские потом в 11 веке называли черные клобуки. Клобук – это остроконечная шапка. А себя они называли каракалпаки.
– Какие интересные находки вам удалось обнаружить в недавних раскопках?
– В этом году мы обнаружили погребение трех женщин с остатками головных уборов. Слабовато, но читается, у них сохранились, остатки головных уборов. Такие головные уборы были распространены у турков и монголов в то время. Это головные уборы, которые носили замужние женщины. Одна из них бабушка больше 70 лет. Мало где говорится, что там были найдены филактерии у нее на головном уборе. Это слитки заключались в цилиндре с молитвами. Это традиция передней Азии, от евреев, скорее всего, была. Вот эту традицию они принесли, хотя евреев там не было, и эту традицию принесли сирийцы, или ассирийцы, как их называют. Вот эти проповедники христианства сюда пришли в пятом веке, когда началось гонение зороастрийского Ирана на проживавших там христиан.
– А что происходит с артефактами после того как их обнаружат? Какие процедуры над ними проводят?
– Керамику мы стараемся склеивать сами. Вот нашли ткань или головной убор, вырезали целый массив и отправили его к одному из известных реставраторов Крыму Алтынбекову. По рассказам специалистов наших археологов, он примерно смог восстановить остатки ткани.
Металлические какие-то вещи тоже идут на реставрацию. Если их можно восстановить, или они в хорошем сохранении. Обычно это в первую очередь бронза, медь, серебро.
Железо в плохом состоянии, оно всегда очень плохо сохраняется. Но если где-то удается найти, стараемся по возможности сохранять в первозданном виде, как оно было. Но чаще всего нам железо в сильно коррозированном состоянии попадается, и только остается восстанавливать его по остаткам, каким оно было, и предполагать, что это было.
Железо имеет свойство ржаветь, и вот эта ржавчина его губит. А вот медь, чем она хороша, она покрывается окислами, которые предотвращают ее дальнейшее разрушение
– Выставляются ли ваши находки на экспозициях?
– Из находок, которые я находил, наши ребята находили, очень много из них сейчас находятся в Ак Орде. Касательно раскопок на Кескен күйікқала, очень много есть вещей, которые сейчас экспонируются, которые найдены мной и под моим руководством. Они находятся в музее первого президента. Часть в областных или в республиканских музеях находятся
В селе Шаульдер построили музей, прямо на территории городища. И там можно видеть, постоянно идет пополнение артефактов, идет обновление.
– Расскажите о находках, которые можно обнаружить или было можно обнаружить в черте города.
– При строительстве микрорайона Карагайлы уничтожили уникальный археологический памятник, который еще был известен с 1910 года. Его пытались изучать. И он был внесен в реестр памятников казахской СССР. Еще лет 10-15 назад, когда этот памятник был целый, его собирались изучать.
А ведь памятник очень уникальный. Там мной было выявлено пять исторических, хронологических периодов — неолит, энеолит, три периода бронзы и ранний железный век.
Здесь уникальное место тем, что лес рядом, внизу родники протекали и пастбища были, и охотничьего угодья. И я предполагаю, там могли быть и участки, где люди обрабатывали землю и высаживали.
Причем поселение огромное. Начиная от обрыва до бора, и от кладбища до поста ГАИ, вот это был огромный комплекс поселений. То есть они жили как бы очагами. Одно жилище здесь, через 20 метров другое, но соседские поселения, поэтому комплекс.
Меня, как археолога расстроило то, что при строительстве моста не провели ни одного археологического исследования. Там, на этих местах существовал буддийский монастырь. И вот остатки этого монастыря в виде плит, кирпичей, я проходил – еще лежали. У нас не изучается это все, никому это не интересно.
Уничтожаются архитектура, исторические здания. На левом берегу, начинается строительство. Там можно было сохранить интересные с исторической и архитектурной точки зрения, дома. А могли бы старые здания сохранить для потомков. Весь практика везде существует – сохранять.
Например, Самарканд – город стал наследием Юнеско. Там прекратили ломать дома и сохраняют центр города. У нас Шымкент, Тараз, Алматы, одумались, прекратили ломать это все. Сохраняется дореволюционная постройка. У нас это ломают. Для чего? Крамольные мысли есть – чтобы уничтожить все то, что связано с историей в России, на нашей территории.
Взялись уже за татарскую слободу. Мы уничтожаем уникальный архитектурный стиль, купеческий архитектурный стиль, который был характерным для нашего города. Который не похож на Усть-Каменогорск, на Павлодар. Но, к сожалению, что имеем, не храним.
Мне вспоминается 80-й год. Восточная трибуна стадиона Спарта. Стоит бабушка на коленках, зажгла свечу и плачет, делает поклон и говорит: «Маменька, братик, я к вам пришла». Оказывается, в 20 году там кладбище было старое крепостное. У нее мать умерла от тифа. Потом, перед началом строительства железной дороги, там был похоронен братик. И вот бабушка, видно, запомнила, что именно здесь, с краю было захоронение. Она постоянно туда проходила, я до сих пор вспоминаю.
В 1991 году при строительстве домов или еще чего-то, выкопали мужчину. Офицера с эполетами, с частично мумифицированным скелетом. Похоронен был в 60-х годах 19-го века. В чине майора, потому что аксельбанты были.
– Как устанавливается возраст находок?
– Археология за триста лет интенсивного изучения продвинулась намного вперед. Появились свои методики. У нас советская школа методиков, за рубежом своя школа методиков, где-то друг с другом соприкасаемся. Появилась датировка, особенно если это археология не письменная. То есть вот неолит, где не было во многих районах письменности, палеолит. Появились калие-аргоновый метод, радиоуглеродный анализ. С помощью этих анализов дается датировка приблизительная. Чем конечно старше, тем немножко есть погрешность.
А вот когда письмена появились, то уже легче становится. Или по монетам можно, допустим, определить. Мы можем знать того или иного правителя, кто, где, когда жил – уже легче. А вот где датировки нет, там, конечно, идут на помощь физика, химия и биология.
– Какие современные технологии помогают вам в работе, и как они изменили методы раскопок?
– Если раньше ходили, то сейчас с помощью дронов очень хорошо фотографируем. Если на поверхности не всегда хорошо можно проследить, допустим, оплывшие следы канавок, следы курганов земляных. А с высоты, допустим, метров 200 это все смотрится. Стали проводить геосканирование поверхности на предмет, что там под землей можно найти. До двух метров оно хорошо видит.
С другими науками соприкасаемся: геология, медицина, антропология, биология, зоология. Например потому что находим остатки зерна. Выясняется, что это зерно нехарактерное для этого региона, оно произрастало там. Как оно сюда попало? Либо пришел сюда массив людей, либо оно прошло через какие-то торговые отношения.
Нам еще хорошо антропология помогает. Сейчас берут на ДНК, мы определяем к той или иной группе человек относился.
У нас есть еще экспериментальная археология. Мы находим какие-то вещи, мы думаем, как они это сделали. Вот экспериментируют, плавят пруду или что-то еще. Какая технология изготовления орудий труда, оружия. Важно понять, как использовалось это орудие, как оно изготавливалось, для чего и технологии изготовления, допустим, как сталь изготавливали в эти времена, как плавили бронзу. Нашли, как изготавливали папирус
– По вашему мнению, археологам предстоит еще много открытий?
– Иногда говорят: «Что вы там копаете? Уже все известно». Да ничего не известно.
Вроде бы, кажется, что все, про тот же Египет мы все знаем, а он нам дает новые такие знания.
Кажется, вроде бы мы уже все знаем про Шумеров. А вдруг начинают археологи из Европы копать такое, что потом хватаемся за голову. Вообще Шумеры уникальный народ. Это была первая цивилизация, которая подарила нам письмо. Подарила математику с ее шестидесятеричной системой счисления. Потому 60 минут и прочее. Они были первыми в астрономии. Медицина оттуда пошла.
Мы вроде бы знаем про кочевников Казахстана, но последние находки дают знать, что не все они были кочевниками. У них были поселения, они жили в селах. Допустим, летом они уходили, где более трава хорошая, туда, где прохлада, а зимой снова возвращались по теплу сюда и жили здесь. Яркий пример – городище Чирикрабат.
В 90-х годах Курманкулов раскопал остатки металлических бляшек. Это первая броня была. То есть был катафрактор знаменитой конницы. Это человек полностью с головы до ног закованный в пластины – прообраз рыцарей. Мы можем примерно знать, что вот этот род тяжелой конницы зародился именно здесь, между Сырдарьей и Амударьей.
Восточный Казахстан, так это вообще инкогнито. Здесь можно такое найти, что все могут пересмотреть заново. Вот мы обнаружили огромное неолитическое поселение. Где-то третье тысячелетие до нашей эры. И я считаю, что это протогород, потому что там свои кварталы были
– Что бы вы хотели пожелать коллегам археологам в ваш профессиональный праздник?
– Я очень рад, что я за многие годы я познакомился с многими уникальными учеными. Многих уже, к сожалению, нет. Кто есть – я сохраняю благодарную память о них, каждому из них, пусть это были даже, редкие встречи, но эти редкие встречи порой стоили много.
Это великое счастье, когда ты сталкиваешься с уникальными, своеобразными и по характеру, и по манере, и по мышлению учеными. Это большое богатство. И я очень счастлив, что я имел счастье, благодаря археологии, с такими людьми столкнуться.
Всех археологов Казахстана, России, Украины, Беларуси, Азербайджана, Армении, которые приезжали к нам в Казахстан когда-то, Германии, Польши, американских моих друзей, кого я знаю и незнакомых мне тоже археологов хотел бы поздравить с днем археолога
У них этого праздника нет, это праздник у нас. Но когда они здесь копают, они с нами с радостью его отмечают. Для них это почетно тоже, что в День Археолога они вместе с нами. И я знаю, что будет выходной день у всех археологов. Это традиция. Все собираются, накрывают столы, поминают тех, кого уже нет с нами, и выпивают за здравие за тех, кто есть. Традиция должна быть традицией. Мы ее свято чтим и соблюдаем.
Влад РЕКК
Фото: Arnapress.kz
По сообщению сайта Arna Press