Стоковые изображения от Depositphotos
Валдис Пельш
— Расскажите в общих чертах о том, как проходит шоу.
— Собственно говоря, название отражает суть. Мы называем шоу «нашей телевизионной кухней». Съемки проходят в павильоне, где установлен большой стол, за которым удобно собираться. Компании садятся за стол и исполняют свою любимую песню — на отборочном этапе принесенную с собой. На более поздних турах они получают задания — допустим, песня должна быть обязательно народной, эстрадной или под гитару.
— С какими песнями, как правило, приходят участники?
— Мы их совершенно не ограничиваем в выборе песни. У нас одна компания выбрала «Сансару» Басты, хотя их старшей вокалистке 92 года.
— В шоу нет возрастных ограничений?
— Нет, конечно. У нас был мальчишка из Владивостока, солист. Они с семьей пели «Кукушку» — и он запевал. Ему лет 6-7. А рекорд у нас — 92 года.
— Какое количество людей должно быть в команде?
— За столом могут сидеть не более семи человек. В коллективе бывают солист и бэк-вокалисты, но все по-разному и очень индивидуально
— А минимальное оговорено?
— Два (смеется). Но обычно меньше троих у нас не собираются. Согласитесь, это логично, исходя из нашего менталитета. Наши люди соображают, как минимум, на троих.
— То есть, один человек не может сесть за стол и запеть?
— Один это уже не компания.
— Участвуют ли в шоу представители этнических групп с песнями на локальных языках?
— Конечно, у нас звучали национальные песни на адыгейском, башкирском и других языках.
— Предусмотрен ли у команд дресс-код, помогают ли им стилисты в подготовке образов?
— Нет, они сами выбирают наряды, включая национальные. Конечно, все стараются прихорошиться перед шоу, приодеться. Скажем так, я далеко не всегда выгляжу лучше, чем они (смеется). Кто-то одевается очень празднично, кто-то выбирает чуточку бытовой стиль. Опять же, если у вас большая семья, будет очень накладно подготовиться и соответствовать определенному дресс-коду. Например, у нас была семья из Рязанской области с девятью детьми. Они показали потрясающую музыку, свое видение песни. В этом и есть удивление — насколько люди, живущие в нашей стране, богаты с точки зрения фантазии и творчества. Члены жюри постоянно произносят фразы: «Вы меня удивили»; «Я много раз слышал песню — но то, как вы ее исполнили, было для меня неожиданностью».
— Как построена работа судей?
— Жюри мы называем «соседями» — потому что о том, как вы поете, лучше всего знают ваши соседи. На предварительном этапе жюри допускает коллективы до финального зрительского голосования. И уже на следующих этапах жюри определяет, кто вылетает.
— Тяжело ли жюри делать выбор?
— Да. Надо сказать, что селекция жесточайшая — когда в каждом отборочном выпуске из 12 команд десять уходят, еще как минимум четыре были бы достойны пройти дальше. Но таковы правила. Очевидно, организаторы и авторы этого проекта не ожидали, что в первый сезон придет такое количество людей. Потому что программа только-только запустилась.
— Всегда ли вы согласны с мнением жюри?
— Периодически я не соглашаюсь с их решениями — и в ту, и в другую сторону. То есть, с точки зрения тех, кого они не пропускают, и потом выбирают коллектив, который — как мне кажется — был менее интересен, чем предыдущий. Но судейство субъективно по дефиниции. Если уж мы выбрали этих людей — значит, мы не должны оспаривать их право на ошибку.
— Какие команды — или отдельные участники — стали для вас самыми запоминающимися?
— У меня их очень много — штук, наверное, десять я бы отметил. К моему великому удовлетворению, я абсолютно согласен с жюри в выборе семи из десяти компаний, которые пройдут в следующий — так называемый банкетный — этап. Очень интересные коллективы, и они все разные. Я считаю, что три ушедшие компании были достойны десятки. Но, в общем, у нас очень интересный банкетный этап, где действительно есть, на что посмотреть.
— Помимо семей — какие коллективы участвуют в шоу?
— У нас была мужская компания из Свердловской области, они все работают на алюминиевом заводе. Также есть коллектив из Себежского района Псковской области, участники которого занимаются сельским хозяйством. То есть, люди буквально от земли оторваны. У нас участвует хор Спасо-Евфимиева монастыря из Суздаля. С одной стороны, они профессионалы, но с другой — на шоу им приходится петь светскую музыку. Например, они совершенно филигранно исполнили романс «Напрасные слова». Нет смысла ограничивать людей и выставлять рамки, в шоу участвуют совершенно разные коллективы. Главное — талантливо спеть и справиться с волнением.
— Подпеваете ли вы участникам или выполняете строгую функцию ведения шоу?
— Когда компания начинает петь, за кулисами у нас остается пара минут, чтобы быстро обсудить, как мы будем с ними общаться после исполнения. Как только они запевают, мы вслушивается, чтобы знать, насколько их номер сегодня удался. Если не все получается, то мы, конечно, стараемся их поддержать. На подпевание времени нет — остается 40 секунд до выхода на сцену, и нужно понять, как мы будем общаться с участниками и жюри.
— Шоу называется «Поем на кухне» — а на кухне обычно бывает еда. Будет ли она в передаче?
— Нет, это отвлекает. Ни еды, ни выпивки на столах не будет. Собственно говоря, в этом нет необходимости — потому что когда вы поете, вы не едите и не пьете. Если вам нужно ввести себя в творческое состояние, вы можете сделать это за кулисами. Но в момент исполнения нужно быть сосредоточенным на музыке. Поэтому — нет, есть-пить не будем. Для многих участников это первый выход на большую сцену, в зале более 200 зрителей. А еда — это такая лишняя краска, которая бы отвлекала.
— В вашей семье или компании есть традиция петь за столом?
— Я прошел богатую школу студенчества, выездов на картошку, потом были гастроли со студенческим театром МГУ — в дороге мы, конечно же, пели под гитару или акапельно. Я достаточно рано покинул родовое гнездо — в 16 лет, поэтому для меня застольное пение ассоциируется с более поздним периодом. Сейчас я уже не придерживаюсь этой традиции в силу своей профессии и больше ценю общение за столом. Потому что музыки и громкости в моей жизни достаточно.
— Работаете ли вы сейчас над каким-нибудь фильмом в рамках проекта «Документалист?
— Мы делаем большой и сложный фильм о русском авангарде. Для нас этот жанр необычен — это не история и авиация, в которых я хорошо разбираюсь, а искусство. Феноменология русского авангарда в том, что он «валялся под ногами». Авторам и демонстраторам этих картин в советские годы рассылались циркуляры с настойчивыми советами это искусство изъять из показа — и при возможности утилизировать. Потому что людей, которые видели в нем то, что видели художники, было достаточно мало. Позже это стало модно, понятно, востребовано и дорого. Сейчас это самое подделываемое русское искусство после Айвазовского. Наша задача — рассказать историю людей, которые видели мир по законам своей красоты и были обречены на большие неприятности. Вскрытие покажет, получилось у нас или нет. Премьера фильма, как и всех 14 предыдущих, состоится на Первом канале. Дата пока неизвестна.
— Повышается ли значимость развлекательных передач в непростой для общества период?
— Ответ есть в фильме «В бой идут одни старики».
По сообщению сайта Газета.ru